«Еврокоптер» приземлился на дорогу через десять минут после приезда Николая, а еще через полчаса на место происшествия прибыл для разбирательств хмурый, как туча, Сидор Поликарпович. Было видно, насколько капитан недоволен ситуацией вообще и поведением безопасников прииска в частности. Вместе с тем старый служака понимал, что требовать от золотоискателей соблюдения законопослушного алгоритма бесполезно. В этих краях местечковые понятия ничуть не менее строги, чем государственные уложения.
Чтобы скрыть волнение, я отошёл в сторону и прислонился к кузову своей машины, внимательно наблюдая за началом разбирательств. Момент, когда все подошли к порезанному секирой бандиту, отозвался во мне повышенным сердцебиением. Однако ничего страшного не произошло, пропажи пистолета никто не заметил. К счастью, меня особенно-то и не опрашивали, справедливо расценив, как обычного свидетеля второй волны, своими глазами ничего не видевшего, в момент происшествии здесь не присутствующего, а значит, существенными данными не располагающего. За съёмки, правда, похвалили, объявив, что «у писателя есть определённые оперативные задатки».
Уже всего через час я, быстро попрощавшись с мужиками, выдвинулся к месту назначения, медленно набирая скорость и размышляя, какой же всё-таки молодец мой старый друг Серёга Кузнецов, поддержавший идею о приобретении именно «патриота». А не престижного чёрного «Лендкрузера-200», по которым в тайге, как выясняется, открывают беглый огонь все, кому не лень. Ведь нападавшие вполне могли принять меня не за того, кем я, писатель-почвенник, являюсь на самом деле.
Тихим мирным человеком с пистолетом.
Глава пятая
В зимовье полтора месяца спустя
Федор, огромный сибирский кот с умопомрачительными усами и хвостом трубой, всегда точно чувствует момент, когда я действительно собираюсь вставать с постели. За секунду до того, как пуховое одеяло будет со злой решимостью отброшено к окну, он спрыгивает на грубый дощатый пол и начинает громко орать противным голосом, требуя внимания с непременным разговором, ласки и вискаса с ресторанной подачей.
Вообще-то, этот наглец вполне самостоятелен и в дни моего отсутствия успешно добывает себе пропитание охотой на мышей вблизи избы или на птичек в лиственной зелёнке. Однако в период совместного проживания он шикует — лакомится вискасом из банок, причем с чередованием сортов. Кошачий корм в таёжном поселке, естественно, никто не покупает, и мне приходится заказывать его отдельно и в приличных объёмах.
— Что у нас интересного по телевизору, брат шерстяной? — без особых надежд на новости спросил я, глянув в окно.
— Мр-рак! — тут же посетовал Федя.
— Ясно, опять фильм о тайге, да… — хмыкнул я, засовывая ноги в толстые и тёплые войлочные тапочки.
Есть несколько важных обстоятельств, которые в сложившемся укладе нравятся мне больше всего, и эти классные тапки входят в перечень. Широкая металлическая кровать с панцирной сеткой, сделанная, судя по всему, ещё в шестидесятых годах прошлого века, тоже в списке. Сетка до сих пор целая, хоть прыгай на ней по-детски, но мы с котом её бережём.
Перечень ништяков дополняет огромная русская печь, которую я почему-то до сих немного побаиваюсь, настолько она самодостаточна в своём величии. Даже в самые сильные февральские морозы прошедшей зимы я не почивал на горячей каменной лежанке, а вот кота с неё было не выгнать. В печи имеется многочисленные полочки и ниши для хранения посуды и различной утвари, до сих пор полностью не заполненные. Хотя парочка классических чугунных горшков всё же куплена. Редко я её затапливаю, это случается при выпечке хлебобулочных изделий, и сразу скажу — ремесло пекаря оказалось не самым простым делом. В тёплые дни частенько предпочитаю готовить на уличной жаровне, много ли холостяку нужно? Использую и мультитопливную горелку.
— Кофе хоть сварил? — я скосил глаза на приятеля, ложкой вываливая в большую миску «подушечки с гусиной печенью и сливочным вкусом». Хорошо бы производителям кошачьего корма называть свою продукцию как-то поскромней, что ли. А то этот усатый, видите ли, жрёт «кусочки телятины в белом соусе», — мне же приходится рубать тривиальную гречу с консервированными сосисками.
— Ну и шуточки у тебя, Никитос! — сказали добрые кошачьи глаза.
Что же, тогда возьмём большой зелёный термос, напиток там ещё горяч, самой правильной для прохладного утра температуры. А на улице не жарко, солнца нет. И это очень хорошо, не люблю жару.
В этом капитальном доме из толстенных сосновых стволов, рубленых в лапу, есть очень просторные сени и три комнаты: огромная горница-светлица, которую я по-городскому упрямо называю залом, и два помещения поменьше. Их я не использую в качестве жилых, предпочитая обитать здесь, в зале, где всё красиво и в любой день уютно. В одной из комнат устроил чистую кладовую. Вторая меблирована, там имеется высокий платяной шкаф и письменный стол у окна, два мягких стула и диван-кровать. Сам не знаю, зачем мне эта комната нужна в таком виде, неужели подсознательно жду гостей, которые могут остановиться на ночь? Странно. Не жду.
Спутниковой антенны у меня нет, как и телевизора. Есть хороший рабочий ноутбук, на котором я набиваю тексты. Изредка оживает радиостанция на столе, с помощью которой можно поймать на средних частотах что-нибудь китайское, передатчик посёлка здесь не ловится. Для электрической повседневности обычно хватает двух солнечных панелей на крыше, бензиновый генератор работой не перегружен.
Окна дома выходят на три стороны света. То, что врезано в торцовую стену сруба, глядит на юг и реку Таймуру. Окно нависает над крутым скальным обрывом, и подобраться к нему в принципе невозможно, ни сбоку, ни снизу. Именно поэтому я никогда не закрываю его тяжёлыми ставням, которые здесь анкерами притягиваются сквозь стену. Вернувшись полтора месяца назад из Каменных Крестов, я обнаружил, что стекла именно этого окошка, как и ожидалось, вынесло к чертям собачьи взрывной волной. Кот, встретив меня возмущенными воплями, потом долго ходил рядом, весьма эмоционально выкладывал свидетельства о чрезвычайном происшествии, рассказывая, чего он тут, несчастный, натерпелся без хозяина. Усатый постоянно ворчал и показывал толстой лапой на крупные треугольные осколки стекла, густо усеявшие пол.
Большие сени, которые я не менее упрямо называю прихожей, имеют два выхода. Главный из них ведет на большое крыльцо под козырьком. Если в тайге может быть парадное, то это оно.
Вторая дверь выходит на закрытый двор хозяйства северного типа, замечательная это вещь, скажу я вам! Зимой в просторном крытом дворе можно жить и делать многие дела, не выходя на улицу в сильные морозы или в пургу. Здесь, перед двустворчатыми распашными воротами стоит Монстр, а за ним организовано нечто вроде мастерской: верстак, стеллажи, утварь, бензогенератор… Вдоль длинной стены двора радует глаз большущая дровянка с запасом сухих поленьев. Отсюда можно попасть в небольшой амбар напротив, также забранный под единую крышу, и где в помещении с отдельными воротами до ноября спит мой снегоход «Yamaha Viking 540», настоящая легенда среди охотников. Транспорт надежный и проходимый, как танк Т-34, прёт даже с прицепом массой до полутонны, а без него вообще летит. Двигатель обеспечивает высокий момент уже на низких оборотах, вместе с тем экономичен. Снегоход хорошо тянет по глубокому или рыхлому снегу. Кстати, подвесной мотор на лодке у меня тоже ямаховский.
Со двора можно спуститься в ледник — что вроде погреба, устроенного в скальной впадине, заполненной льдом, который для теплоизоляции укрыт опилками и сеном. Там у меня продукты. У кота для проникновения в дом есть свои ходы.
Ружьё классически висит на стене. На грубом кованом гвозде. Спустя одну зимовку и два летних месяца я понял, что с выбором оружия несколько погорячился. Дриллинг, то есть «тройник», изначально разрабатывался как универсальное оружие пеших прогулок сытых помещиков по своим угодьям, когда не знаешь, кого встретишь через минуту — оленя или глухаря. Это элитное оружие, требующее соответствующих условий, практики применения и адекватного ухода. Реалии таковы, что тройник в России служит больше маркером социального статуса и материального благополучия, чем идеальным, для определённых условий, охотничьим оружием. Однако таёжные охоты, целевые или попутные, требуют специализированного ствола — это факт.